Истории

Как стать родным для приемного ребенка

В чем особенности воспитания приемного ребенка и как быть к ним готовым?

Многие люди размышляют о том, какое это благородное дело — усыновить малыша. Некоторые из них на каком-то этапе своей жизни делают первые шаги на этом пути: посещают занятия в школе приемных родителей, просматривают электронные базы с информацией о детях, оставшихся без родителей. Но лишь единицы в конце концов берут ребенка в семью. 

Сегодня подготовка в школе приемных родителей обязательна для всех, кто хочет усыновить ребенка или взять под опеку. В чем особенности воспитания приемного ребенка и как быть к ним готовым — «МР» узнал у руководителя школы приемных родителей общественной организации «Врачи детям» Любови Смыкало.

Воспитание: общие положения

В школу приходят разные семьи. Подход человека к воспитанию ребенка зависит, как правило, от нашего собственного детского опыта: что мы переняли от родителей, и какие ошибки боимся повторить.

Те, у кого есть свои дети, зачастую, оказываются более подготовленными — они понимают, что значит ребенок в семье. А вот для бездетных людей даже элементарные вещи могут оказаться в новинку (вроде того, как лучше переставить мебель, чтобы не было углов, о которые ребенок, ползая, может удариться). Часть вопросов, которые поднимаются на занятиях, — универсальны. Так, распространенные трудности в поведении могут быть у любых детей — истерики, с которыми сложно справиться, желание хватать чужие вещи…

Свой круг

Воспитание в интернатных учреждениях лишает ребенка возможности устанавливать теплую эмоциональную связь с узким кругом взрослых: мама, папа, дедушка, бабушка — это мои люди, моя семья. Чувство принадлежности — базовое для формирования здоровой личности.

Право на эмоции

Ребенок должен чувствовать, что взрослые заботятся не только о его физических потребностях, но и об эмоциональных. Нужно стараться понимать его чувства, настроения, переживания; принять то, что ребенок тоже может испытывать гнев, злость — это неизбежно. Суть не в том, чтобы полностью оградить ребенка от проблем, а в том, чтобы научить его справляться с объективными препятствиями, ограничениями, негативными эмоциями.

Поступок — меньше, чем человек

Принять ребенка как личность — значит суметь разграничить поведение и самого ребенка. Каждый может совершить проступок — это не повод для наклеивания ярлыков. Неприемлемо не только физическое, но и психологическое насилие над ребенком (подавление, унижение, отвержение), а также пренебрежение его нуждами.

Приемные дети: типичные трудности

Неизвестное прошлое

Часто мы не знаем, достоверно и точно, что происходило с ребенком до того, как он оказался в нашей семье. И этот прошлый опыт может сильно влиять на теперешнее состояние ребенка, на его реакции, страхи, поведение, способности, привычки, игры, общение со сверстниками и взрослыми. В конце концов, это влияет на то, как быстро сможет установиться теплая эмоциональная связь между ребенком и родителями.
Чем меньше мы знаем о прошлом ребенка, тем сложнее будет понять причины его поведения. Родители жалуются: вроде бы, все было хорошо, мы договорились, что в общественном месте нужно вести себя тихо. Но как только ребенок оказывается там, он закатывает истерику.

Такому необъяснимому поведению всегда есть причины. Оно может быть связано с прошлым опытом. Особенно сложно бывает понять ребенка в первые месяцы совместной жизни, когда вы еще не чувствуете себя родными людьми.

Быть честным

Одна из важных тем, которую обязательно приходится обсуждать на занятиях — сохранение или раскрытие тайны. Говорить ли с ребенком о его прошлом, как говорить — эти вопросы часто вызывают эмоциональную реакцию.

Профессионалы придерживаются позиции, что для ребенка лучше знать, что с ним произошло. Иначе воспоминания будет проявляться на неосознанном уровне.

У ребенка может повышаться уровень тревоги, потому-то он чувствует что-то необъяснимое, с чем трудно справиться. Безусловно, все зависит от того, в каком возрасте ребенок попал в семью и что с ним происходило до этого. Если вы взяли ребенка, которому было несколько месяцев жизни, то у него за плечами гораздо меньший опыт, и осознанных воспоминаний у него еще нет. А если полтора-два года - он помнит, и будет помнить. Да, эти воспоминания могут частично стираться, преобразовываться. Но, отрицая прошлое, мы делаем вид, что этого не было, игнорируя тот факт, что реальность не изменить.

Не судить

Ребенок может помнить своих родителей, свою маму. Может вспоминать что-то нехорошее. Ни в коем случае нельзя никого обвинять. На вопросы ребенка лучше отвечать — так случается, некоторые взрослые не могут воспитывать детей, твоя мама болела… Надо попытаться принять опыт ребенка и помочь его прожить. Дать физическое ощущение безопасности: здесь никогда не повторится то плохое, что случилось с тобой раньше.

Кстати. Общественная организация «Врачи детям» работает в Петербурге с 2001 года. Школа приемных родителей и сопровождение приемных семей - только одно из направлений их деятельности. После того, как семья проходит подготовку в школе, она может и дальше обращаться сюда с вопросами, проблемами: как на этапе сбора документов и поиска ребенка, так и, когда уже ребенок в семье, по живым вопросам, связанным с воспитанием, проблемами поведения и пр. Также «Врачи детям» оказывают помощь детям, пострадавшим от насилия и жестокого обращения, затронутым проблемой ВИЧ, подросткам группы риска. www.vd-spb.ru

Истории приемных семей от первого лица

Фото предоставлено: Р.Чикота

Римма Чикота, приемная мама двоих детей: Саши (7 лет) и Наташи (5 лет):

Воспитание приемного ребенка - как реабилитация тяжело травмированного взрослого, лежащего на вытяжке в гипсе и бинтах...Как подтверждают психологи, такой ребенок, когда попадает в семью, «обнуляется», т.е. его развитие начинается с «нуля» и он должен пройти все стадии взросления нормального ребенка. Наш сын, например, в семье с 3,5 лет, и в 5 лет он попросил соску, а сейчас (в 7 лет) просит иногда, чтобы я его завернула как младенца и имитирует сосание моей груди через одежду. Дочь пока только трогает молочные железы, гладит их, но не знает, что с ними нужно делать…

Педагогическую запущенность можно компенсировать, хоть и не сразу, но самая большая сложность - это психологическая травма в результате депривации (нарушения привязанности). Детки из учреждений перестают доверять взрослым. Для них это вопрос жизни и смерти: если доверишься - погибнешь. Вот это преодолевать сложнее всего.
Весь процесс - одна сплошная трудная ситуация. Вернее, решаем одну ситуацию за другой. Не расслабишься. Сначала детки пытаются взять контроль в доме в свои руки. Затем вызывают самые низменные чувства у нас, родителей, о которых мы даже не догадывались.

Потом происходит подсознательная месть за свои травмы. Причем больше всего достается именно маме. Дочь в первые полгода истерила практически непрерывно. Если что-то идет не по её сценарию - крик, махание руками-ногами...Не ребенок, а Маугли. Было настолько тяжело, что меня даже посещали суицидальные мысли. Только чувство ответственности и прием антидепрессантов помогли выдержать этот период без ущерба для моей психики.
Каждый ребенок - отдельная история. Если малыш находился хотя бы первые полгода в семье, даже не самой лучшей, это уже научило его формировать привязанность. Если, как наша дочь, с рождения и лет до 3-4 - в Системе, то идет очень тяжелая адаптация. И для ребенка, и для родителей. Но сейчас, спустя 1 год и 2 месяца могу сказать, что весь этот ужас позади.

Сейчас у сына в школе - а он очень умный и способный мальчик - трудности с обучением, очень слабая познавательная активность. Мы как родители просто не ставим сверх-задач перед нашими детьми. Хотим их вырастить хорошими людьми, а уж с образованием - как получится. Я как врач понимаю прекрасно, что после такого длительного стресса, который пережили наши дети, требовать от них такого же уровня развития, как от домашних детей, просто неразумно.

Наталья Дорошева, приемная мама Леры (5 лет):

Собрать все необходимые документы для разрешения на принятие ребенка в семью мне удалось за три дня. Экзамен по окончании школы приемных родителей был очень серьезный, все по протоколу, все записывалось. Я была честной: не скрывала, что моя старшая дочь не хотела брата и сестру. На вопрос - можете ли вы представить ситуацию, что вы вернете Леру обратно? - я ответила так: если в какой-то момент ее поведение будет представлять угрозу для меня или моей семьи, и ни я, ни психологи не смогут справиться, я буду иметь право расторгнуть договор с государством. У нее будет возможность вернуться в интернат, по достижении 18 лет ей положена квартира. Несмотря на мою откровенность, все документы оформили без проблем.

Трудности начались потом. Первая трудность - найти ребенка. Я хотела девочку от 3 до 7 лет, чтобы не было братьев и сестер и чтобы в графе «отец» был прочерк (чтобы отец, которого не лишают прав, чего бы он не сделал - такие у нас законы - не объявился потом и не начал качать права). Мне сказали: есть такая девочка, но у нее туберкулез и проблема с рукой (последствия перелома). Так я увидела свою Леру. Дальше, в опеке потребовали подписать документ – «хочу ребенка с отклонениями в здоровье».

К сожалению, совершенно здорового ребенка не найти, потому что в детдомах детей не лечат. Я стала водить Леру по врачам, и все они говорили - ну почему же ее сразу не отправили к нам?.. Сейчас все было бы хорошо. В больнице она сломала руку, и теперь правая рука короче, малоподвижна. Потом она, как туберкулезница, попала в санаторий: там ее травили тяжелейшими химиопрепаратами, от которых душится нервная система. С ее диагнозом она бы не вылезала из круглосуточного стационара, и, честно говоря, недолго бы там протянула.

Большая часть людей твердили и продолжают твердить: да зачем тебе это надо, роди своего, а генов не боишься?... Поддержка очень нужна, и у нас есть свой клуб приемных родителей.

А до того, как у лериной мамы обнаружили туберкулез, девочка жила в семье. Мама над ней не издевалась, был хороший папа, но он погиб. Конечно, то, что ребенок жил в какой-никакой семье, облегчает адаптацию. Лера быстро стала называть нас мамой и папой, мою 15-летнюю дочь Машу - сестрой. Хотя именно с Машей отношения сложно складывались. Маша - сама по себе непростой ребенок, она никогда не хотела ни брата, ни сестру. Леру она восприняла как благотворительный проект. Сейчас они вместе занимаются, ходят в Макдональдс.

У Леры бывают срывы. Все равно, пока наш дом для нее - чужой, и она всегда будет помнить свою биологическую маму. И лекарства эти тяжелые до сих пор приходится ей давать, она мучается. При этом у нее потрясающая память, она очень аккуратная, способная к спорту - с больной рукой она может заниматься плаванием и легкой атлетикой. Мы добились того, что Лере можно ходить в обычный садик и обычную школу (детский туберкулез не заразен).

Но есть другая проблема - отношение общества. Большая часть людей твердили и продолжают твердить: да зачем тебе это надо, роди своего, а генов не боишься?... Поддержка очень нужна, и у нас есть свой клуб приемных родителей. Если у кого-то проблемы - мы созваниваемся, встречаемся, обсуждаем.

Наталья Егорова, приемная мама Аси (3 года):

В июне 2011 года мы с мужем пошли в школу приемных родителей. Мы сразу решили брать маленькую грудную девочку, до полугода, и начали параллельно собирать документы, справки с работы, характеристики. Конечно, это был муторный процесс, но уже в сентябре мы первый раз увидели Асю и поняли - это наша дочь. Уже в ноябре трехмесячная девочка была у нас дома. Сейчас, когда ей три года, самое сложное — ее возраст, возраст личности и протестов. Но это норма для трехлетнего ребенка. Пока она не знает, что приемная, но мы не будем это от нее скрывать. 

В Петербурге действует городская социальная программа "Ищу маму". Подробности усыновления можно узнать на сайте. 

share
print