Восьмого сентября – в день 75-летия начала блокады Ленинграда Петербург не замер на минуту, чтобы единой для всех Минутой молчания почтить память миллионов погибших жителей города, бойцов и командиров, защищавших окруженный Ленинград. Нет у нас пока такой традиции - чтобы весь город замер и вспомнил. Но традиционно день начался с возложения цветов к восстановленной стараниями ленинградского поэта-фронтовика Михаила Дудина на здании школы в начале Невского надписи о том, что при артобстреле эта сторона улицы наиболее опасна… Традиционно состоялись мероприятия на Пискаревском кладбище, горожане пришли помянуть погибших и на другие кладбища города, к мемориальным местам.
Открылся после ремонта Музей обороны и блокады Ленинграда – выставками пятидесяти блокадных фотографий из коллекции Михаила Карисалова и новых поступлений музея – блокадных дневников и документов.
Фотографии на белом фоне в строгих черных рамах. Подписи на двух языках – русском и английском. Город начала войны, город смертного времени, город прорыва и снятия блокады. Каждая из фотографий – тех самых страшных блокадных фото, уже известных нам – первая тревога у Чернышева моста, убитые артобстрелом люди на углу проспекта 25 Октября и Лиговки, обессиленные горожане, пришедшие за водой, фото и объявления о продаже гробов, «пеленашки» на улицах – сопровождается цитатой из блокадных дневников горожан. Здесь же в витринах – подлинные дневники блокадников, которые в открытом хранении, как правило, не выставляются – потому что хрупки и желты страницы, им опасен свет. Эти листки оттуда – из смертного времени, вглядитесь, вчитайтесь в них. Вот 17 тетрадей дневника Игоря Никитина – с июля 1941 по октябрь 1942. На одной из развернутых тетрадок – кусочек звериной шкурки. Об этом событии Игорь оставит запись в дневнике 22 февраля 1942 года – вы сможете прочитать ее здесь, сейчас в наше сытое время XXI века. Игорь пишет как ловили крысу или мышь, как приготовили, я опущу подробности, придете в музей – прочтете сами: «Вкусная, но ведь очень мало мяса, я съел ее с костями».
В этой же витрине – важные для понимания блокадных реалий документы. Блокада, стремительно становящаяся мифом, для многих молодых людей совершенно не ассоциируется с тем, что хлеб не выдавали по карточкам, а покупали по карточкам – деньги надо было заработать, что люди не могли прогуливать работу, а должны были брать больничный, что надо было платить за квартиру вообще-то. Вот справка в витрине – об отсутствии задолженностей по квартплате. Я вздрогнула – форма справки была ну точно такая же, которую я была вынуждена брать в девяностые, без справки тогда не давали пресловутую форму 9 о прописке. А в 1942 году без справки об отсутствии задолженности по квартплате нельзя было уехать в эвакуацию. На клочке желтой бумаги в музейной витрине указано, что гражданам, проживавшим по адресу проспект 25 Октября, дом 96/1, кв. 18 «домохозяйство в эвакуации не возражает» - исправно квартплату вносили. Справка дана в феврале 1942-го – в самое смертное время. Вот еще документ – штраф в 50 рублей, «расчет платежа за хождение во время артобстрела». А вот Решение административной комиссии о нарушении автомаскировки, также вынесенное в 1942 году. Свою вину гражданка Клавдия Попуткина, официантка с окладом в 485 рублей в месяц, проживающая по адресу Моховая, 31, квартира 2 признала: «Горела коптилка и в окнах появились просветы»…
Эта выставка готова после того, как завершится в Музее обороны и блокады Ленинграда, можно поехать и в другие музеи и выставочные пространства города и не только.
Вчера же в Петербурге прошло шествие – с байкерами и громом музыки – «Бессмертный Ленинград». Голос диктора громко, на всю Миллионную улицу: «Помните! Помните!»
Почти в то же время незаметно прошло другое событие. В тихом петербургском дворике на Конной улице, 10 собрались немногочисленные откликнувшиеся на призыв простого горожанина Юрия Исааковича Вульфа жильцы и несколько сочувствующих прохожих. Зажгли лампадки и свечи и прочитали имена и даты рождения и смерти 114-ти погибших в блокадную пору жителей 56-квартирого старого дома. Зачитывали имена и фамилии целых семей – бабушек, матерей и деток малых, кто в какой квартире жил. Если известно – кто где похоронен, но, как правило, нет точного места захоронений – видимо, это были те самые рвы на Пискаревке, которые рвал взрывчаткой четвертый батальон НКВД…
Юрий Исаакович родился год спустя после войны. Но в этом доме на Конной жил его дед и отец, другие родные. Здесь умерла в блокаду бабушка – одна из скорбного списка 114-ти.
Пока люди читали имена, молодой человек с маленьким мальчиком, шедший мимо, подошел, остановился, прислушался, остался до конца скорбной церемонии, а потом сказал: «Спасибо вам». Немногочисленные прохожие шли мимо, не останавливаясь.
