Егор Николаев выпал из открытого окна балкона с восьмого этажа днем 17 мая. Родителей перед этим многие видели бегающими за бутылкой в магазин. Когда случилась трагедия, первыми малышу оказали помощь случайные прохожие — родители так и не спустились. Егор был в сознании, кричал от боли, плакал. То, что он выжил — настоящее чудо. То, что он родился в такой семье и выпал в окно — трагедия, которой можно было не допустить.
«Егорка плакал очень сильно, пытался встать, его упрашивали, чтобы лежал, — рассказывает продавщица в павильоне „Оазис“ на Гатчинском шоссе, про трагедию 17 мая, когда 4-летний малыш пролетел восемь этажей и упал на тропинку у дома, чудом не задев бетонный выступ. — Мы кричали его родителям, чтобы спустились, но они так и не вышли».
Дети росли как Маугли
У Егора есть братик — Вова, ему 1 год и 4 месяца. Катя родила его раньше срока — на 6-м месяце.
«Она родила второго пьяная, дома, дети у них на балконе как Маугли гуляют, они сами с ними вообще на улицу не выходят, только в магазин за водкой, — рассказывает соседка семьи Николаевых Н., не пожелавшая представляться.
Роды принимала Татьяна, которая живет этажом ниже. Они вместе с Катей когда-то работали в совхозе «Можайский». «Дома, на диване, держала на руках его, обтирала до приезда скорой. Впервые в жизни роды принимала», — рассказывает Татьяна. С тех пор Николаевы зовут Татьяну, если нужна помощь с детками:
«Они бьют по батарее — я слышу, — Татьяна показывает на батарею на кухне. — Я сразу понимаю — надо Егорку покормить — он сам есть не умеет. Ну я иду к ним наверх, мы с Егоркой идем в отдельную комнату, садимся, я его с ложечки кормлю. А у него зубы-то все гнилые — кушать ему нечем, поэтому всю еду ему надо разминать, перетирать…».
Спрашиваю, почему мать сама не кормит? — «А она не может, руки-то трясутся с бодуна, — вмешивается в разговор Геннадий, гражданский муж Татьяны, — Да и не слушается он ее».
Татьяна не только кормила Егора, она привозила из совхоза коровье молоко, приносила ему игрушки, оставшиеся от ее подросших детей, книжки, тетрадки, иногда даже занималась с мальчиком, читала ему книжки — родители такими вещами не занимались: «Он малыш-то способный. Просто с ним заниматься надо. Он все понимает, но говорит мало — недавно, наконец, научился говорить „мама“, „папа“ — да, в 4 года». В садик Егор, по словам Татьяны, не ходил, хотя она пыталась помочь Катерине его устроить.
Детское пособие пропивают
Н. продолжает рассказывать свою историю знакомства с семьей: «Мы с ними раньше жили в одном доме на Гражданском проспекте, потом переехали сюда вместе, снова живем в одном доме и в одном подъезде. Они оба не работают, живут на детское пособие, его же и пропивают».
По словам Татьяны и Геннадия — соседи сверху еще сдают комнату в своей трехкомнатной квартире — каким-то узбекам: «Как деньги за комнату получат — так сразу пропивают».
В алкогольном магазине «Оазис» неподалеку подтвердили, что знают семейство Николаевых — часто покупают то пиво, то водку, да сигареты. «Только и видишь как они за бутылками бегают», — говорит Н.
По словам соседей, сотрудники опеки частенько бывали у Николаевых, знают их и в 9-м отделе полиции.
«Участковый врач жаловался в опеку, потому что деток не лечат, не занимаются ими. Однажды Катя пригласила меня к себе: „Зайди, хоть посмотришь на Вовочку“. Я зашла — они сидят за бутылкой на кухне — и из-за стола просматривается детская комната. Дети сидят играют, а эти распивают. Вова весь в соплях — сопли по колену. Весь район офигевал — как такие люди ходят по району и им ничего не делают».
После трагедии родителей Катю и Сашу увезли в полицию, допросили и отпустили домой. По словам соседей, они сразу пошли за бутылкой.
«Около 18:00 в тот же день вижу Катю в окно — звоню ей: «Катя, что как почему?», — А она лыка не вяжет: «Где ребенок-то? Ты позвонила в больницу?». Она отвечает, мол участковый сказал ей, что позвоночник целый. Я ей кричу: «Ты дура что ли? Позвони сама, лети туда! Заинтересуйся, ты чего сидишь-то?» — и тут связь прервалась.
Соседи сходятся в одном — детей им отдавать нельзя. К сожалению, корреспондент MR7 не застал родителей Егора дома. Через знакомых соседей, мы оставили им телефон редакции.
Сейчас Егор находится в 1-й детской городской больнице на Авангардной улице. Он лежит в общей палате с переломом таза. Чтобы кости нормально срослись, ему нужно лежать на спине в позе лягушки, но ребенок хочет двигаться, и постоянно порывается встать. Поэтому врачи связывают ему ручки. Конечно, Егора это расстраивает, но няня Надежда сумела расположить к себе мальчика, и сама к нему очень привязалась.
Иногда к малышу заходит его дядя. Жители Красного села ежедневно привозят ему подгузники, детское питание, игрушки и одежду. Мальчик продолжает звать родителей, но они не приходят.
«С родителями полная беда»
Ситуацию прокомментировала Елена Фидрикова, заместитель председателя комитета по соцполитике. По ее словам, комитет держит ситуацию на контроле.
«Мы вчера говорили с няней — Надеждой. Она говорит, что его не бросит — будет с ним до конца (выздоровления — прим. ред). Мальчик к ней очень привязался. Опека вчера вышла в адрес к родителям. Пока мы не получили информации, в каком состоянии родители — будут ли они в ближайшее время посещать своего ребенка. Дядя родной, которого ребенок узнает к нему приходил, принес пюрешки и игрушки. Позвонила бабушка из Луги — но она не сможет приехать его забрать.
В перспективе, как только врачи нам позволят, мы ребенка вместе с его младшим братом — заберем в дом ребенка.
Сейчас все что необходимо у Егора есть. Также мы направили к ребенку соцслужбы для оказания содействия, если нужна еще какая-то помощь. Ситуацию держим на контроле.
С родителями беда полная. Если они не исправятся, то опека будет вынуждена выходить на лишение родительских прав.
В суд-то будут поданы документы, но лишение всегда является крайней мерой и суд может его не удовлетворить. Тогда дело направят субъектам — «доработайте семью»: закодируйте, если они захотят, обеспечьте условия для полноценного развития детей.
Мы можем на это время поместить малышей в организацию для детей-сирот, по заявлению родителей. Чтобы дети пребывали в безопасных условиях. А соцслужбы будут работать с семьей, по кодированию от алкозависимости, и так далее. И если все эти мероприятия не увенчаются успехом — то повторное обращение в суд однозначно будет положительным в отношении лишение родительских прав".
Проблемы опеки: то недобдели, то перебдели
Лада Уварова, руководитель РОД «Петербургские Родители» (их няня сейчас круглосуточно помогает Егору) и БФ «Дети Ждут» попыталась объяснить, почему органы опеки пропускают такие случаи.
«Очевидно, что эта семья находится в состоянии распада — то есть данная трагедия — это не какой-то из ряда вон случай, типа недоглядели, а скорее закономерность. Когда семья распадается, и существует понимание, что эти люди не могут нести ответственность за ребенка, когда родители не могут выполнять своих родительских функций — тогда, опека должна заниматься такой семьей.
По этому поводу в мире существуют разработанные критерии оценки. У нас в городе такой комплексной работы не ведется. У нас опека перегружена всевозможной работой, а тут еще надо контролировать семьи, принимать серьезные решения.
У нас, к сожалению, такого нет. В Петербурге присутствует ситуативное реагирование на такие кризисные семьи — «на глазок». И еще тут все сильно зависит от того, в какой сторону идет общая компания. Если установка: сохраняем биологические семьи — то детей не изымают или легко возвращают и такие случаи мы видели. Или идет кампания — всех в приемные семьи. И всех, без разбора изымают… Системной работы в этой области нет. То недобдели, то перебдели: произошел случай, когда ребенок умер от голода — все, давайте всех отнимать. Произошла ситуация с Олесей Уткиной — общественный резонанс. Ой, давайте не забирать детей, чтоб на критику не нарываться.
Мы постоянно говорим о том, что у нас нормальной последовательной работы. По хорошему, у нас после первого случая — не важно, какой сигнал — от соседей или полиции, или из садика — должна собраться межведомственная комиссия, которая этот случай рассматривает со всех сторон: что с людьми, стоят ли они на учете, есть ли у них работа, что с ними происходит. Должен быть соцработник, который эту семью ведет. Прокладывается маршрут: что мы делаем. Семья должна подписать соглашение, и дальше мы смотрим по точкам отсечения — идет семья по этому маршруту или не идет. Если семья не идет и очевидно что ребенок находится в угрожающей ситуации — тогда ребенок должен изыматься и его судьба должна устраиваться по-другому.
Органы опеки и попечительства подчиняются главе муниципального образования. Таких муниципальных образований в городе — 111. Централизованного руководства нет. Получается, что каждый орган опеки в каждом муниципалитете действует по каким-то своим критериям. Эта ситуация совершенно аномальная.
Что касается сопровождения детей, оказавшихся, как Егор, одни в больнице. На самом деле, это постоянная и нерешаемая проблема нашего города. И ничем, кроме как нянями нашей организации «Петербургские родители» ее не закрыть. Мы сейчас стараемся на федеральном уровне решить этот вопрос, потому что больница не обязана осуществлять присмотр или уход, она должна оказывать определенный набор медицинских услуг. В городе есть только наша служба — масштабная комплексная, единственная в стране.
Мы обеспечиваем детей, оставшихся без попечения родителей, детей-сирот и детей в трудной жизненной ситуации. Но я могу сказать, что нам город в этом году не дал нам ни копейки субсидий. И вот не было бы нашей няни — кто бы пришел к малышу? Это же ребенок, который нуждается в ежеминутной заботе, поддержке, утешении, ему больно и страшно.
