Выставка в Садовом вестибюле продлится до 26 августа.
«Больше, чем красавица, лучше, чем красавица», «царственная», «застенчивая и элегантно-небрежная красавица», «она была несомненна, достоверна среди всех колеблющихся недостоверностей» — это Георгий Иванов, Юрий Анненков, Корней Чуковский, Лидия Чуковская об Анне Ахматовой, 130-летие которой Русский музей отмечает выставкой шести живописных, графических и скульптурных портретов из своего собрания, созданных ее современниками.
Знаменитый портрет Ахматовой работы Натана Альтмана 1914 года, про который Лев Бруни напишет год спустя: «Это не вещь, а веха в искусстве». И портрет Ахматовой, созданный в 1922 году Кузьмой Петровым-Водкиным — уже фактически в новой стране, в другом историческом измерении, — в стремительно наступившем «настоящем XX веке», как много лет спустя будет ощущать это время Ахматова.
Ею уже написано «Я гибель накликала милым…» и в этом же, 1922 году, в год написания портрета создается ее стихотворение «Не с теми я, кто бросил землю…». Она выбрала свою судьбу и свою дорогу.
Портрет Ахматовой Николая Тырсы — 1928 год, техника черной акварели «ламповая копоть». Ахматова уже живет в Южном флигеле Фонтанного дома с Николаем Пуниным — искусствоведом, критиком.
Под кровлей «Фонтанного дворца» ей предстоит прожить с перерывом на эвакуацию в Ташкент до 1952 года, пережив свой брак с Пуниным, его самого и многих обитателей квартиры № 44. Здесь к ней вновь, «наступая на пятки друг другу, торопясь и задыхаясь», придут стихи. Придут «Реквием» и «Поэма без Героя».
Вениамин Белкин, знавший Ахматову с десятых годов, написал ее портрет в 1924-м, в том же году выставил в Москве у «мирискусников», но вернулся к уже завершенному портрету в 1940−41 годах, во времена, когда «погребают эпоху».
«Ой, а я думала, это императрица Елизавета», — молоденькая журналистка фотографирует бронзовую Анну Андреевну работы скульптора Ильи Слонима 1964 года. «Ахматова позировала папе на Масловке. Я помню, то ли привозила ее, то ли просто зашла, и она так по‑царски сидела на стуле на небольшом постаменте, куда отец сажал всех. Но Ахматова бывала и у нас в гостях, потому что и мама, и папа очень любили поэзию. Она даже нам читала. Я помню вечер, когда она приехала и читала „Полночные стихи“, только‑только ею написанные. А я кормила в это время нашего собачку Трику сахаром, чтобы Трика не залаял», — вспоминала Мария Слоним-Филлимор, дочь Ильи Львовича, об этих временах.
