В Психиатрической больнице им. Скворцова-Степанова умерла 19-летняя Настя, подопечная Детского дома-интерната № 4 в Павловск. Она умерла от осложнений COVID-19. Больница сделала все, что могла, но Насти нет. Эта история о том, что даже Нюта Федермессер не смогла пробить чёрствость чиновников Смольного.
Настя была сиротой, ребенком с тяжелыми нарушениями, очень слабенькой, поэтому, когда ей исполнилось 18 лет, ее оставили в детском доме. Ей нужен был не просто хороший уход, а близкий человек. Близкими для Насти были волонтёры общественной организации «Перспективы». В последние дни жизни Насти к ней не пустили волонтёра-медика.
Руководитель фонда помощи хосписам «Вера» Нюта Федермессер, которая недавно побывала в Петербурге, чтобы вместе с коллегами из «Перспектив» посмотреть, как лечат от COVID-19 слабых, одиноких, паллиативных людей, в том числе и вот таких, как Настя, только что написала в соцсети о смерти девушки. Я приведу пост Нюты с сокращениями, ее текст важен для понимания.
«Настя была одной из тех, из-за кого я ездила в недавнюю командировку в Питер. Встречалась с губернатором, вице-губернаторами, министрами, главврачами. Мы от «Региона Заботы» и фонда «Перспективы» просили об одном: надо изменить маршрутизацию пациентов, не может умственная отсталость быть поводом для госпитализации в психиатрическую клинику, и просили пустить к Насте и другим тяжелым лежачим невербальным пациентам волонтера-медика. Им нужен индивидуальный пост. Насте был нужен рядом знающий и любящий ее человек. Такой человек есть. Волонтер, сотрудник «Перспектив». Нужен голос, глаза, нужно тепло человеческой руки, нужна забота. Писали письма от ОНФ. Подписывали всеми на свете. От волонтеров-медиков писали.
Не разрешили. Нельзя. Ответа на вопрос «почему нельзя??» нет. Один ссылается на главного санитарного врача Питера — Башкетову. Короче, волонтеров в питерских больницах нет. Но зато есть теперь мертвая девочка Настя.
Да, там был хороший уход. Хороший для психиатрической клиники. Прекрасный доктор рядом — Болеслав Михайлович. Спасибо ему. Но Настя была там никому не нужна. Там не знают, как обращаться с такими пациентами.
Она умерла одна. А одной умирать страшно — очень страшно. Уж если я что и знаю, то именно это. Никто не должен умирать один, ни от ковида, ни от рака, а уж сирота — тем более. И главный врач, который многое для Насти сделал, честно пишет: сделали все, что смогли, осложнения ковида, и уж лучше у нас, чем в интернате. И он прав. И обследовали в многопрофильной больнице, и кормили, и в отдельную палату перевели и не выписывали, понимая, что в интернате никто в ней не заинтересован.
Нет ни одного другого города в стране, где пришлось бы поставить на уши столько людей и все равно не добиться результата.
ПОЧЕМУ, НУ ПОЧЕМУ ИМЕННО В ПИТЕРЕ НИЧЕГО НЕ ПОЛУЧАЕТСЯ!!!
Там такие же люди, как везде. Сейчас в Питере в Александровской больнице индивидуальный пост нужен сироте Дане Кузьмину. Александровская больница прислала письмо, что ему и так хорошо. Ну что ж, друзья, давайте подождём, пока умрет Даня. Как уже умерли Илья, Маша, Катя, Настя".
Волонтерам «Перспектив» удалось добиться только того, чтобы прийти к подопечным в интернаты — в ДДИ № 4 в Павловске и — со скандалом — в ПНИ№ 10. В больницы — нет.
Слабые, больные люди с тяжелой инвалидностью и с ментальными нарушениями попадают на ковидные койки психиатрических стационаров на Фонтанке в Кащенко и в Скворцова-Степанова. Да, вот Александровская еще, обычная, перепрофилированная под ковид.
Но «Перспективы» получили жесткий отказ. Даже если медик-волонтер придет к подопечному со своими двумя отрицательными тестами на ковид, со своими СИЗ. Придет, чтобы быть рядом. — нет, нельзя, это нельзя.
Несколько недель назад мне написала в соцсети женщина, у которой очень пожилую родственницу с Альцгеймером увезли с пневмонией в больницу Святого Георгия. Родственница нуждается в приеме лекарств, она не ориентируется во времени, она пугается незнакомой обстановки. Женщина спрашивала, нельзя ли волонтера — медика, который бы за ней индивидуально следил. В больнице ответили, что нельзя.
Все понятно — красная зона, высокая контагиозность вируса. Но раз теперь нам всем уже с этим жить — пока не будет вакцины или лекарства, то надо же что-то сделать. Иначе слабые люди, люди с тяжелой инвалидностью, с болезнью Альцгеймера будут уходить раньше, уходить в мучительном одиночестве в ковидных госпиталях.
Нюта пишет, что в больнице в Коммунарке Денис Проценко решил проблему — волонтеров к таким тяжелым пускают.
У нас же родственники не могут добиться и внятных сведений о своих родных из реанимаций. Просто людей, обычных горожан.
Светлана Мамонова, директор по внешним связям «Перспектив» говорит, что эта ситуация должна стать уроком для системы здравоохранения Петербурга, чтобы волонтеров пускали в больницы к своим подопечным при соблюдении всех ограничительных мер и режимов.
Светлана говорит, что из Александровской больницы получен очередной отказ, там лежат слабые ребята из интернатов — подопечные «Перспектив».
Не понятно, кто родил этих человекоподобных созданий, которые в такой ситуации продолжают твердить «нет».
