После скандала с анонсированными сокращениями работников культурной сферы Санкт-Петербурга, губернатор города Александр Беглов был вынужден оправдываться. На подходе еще один провал — третья коллекция мира по количеству экспонатов и единственный в России музей граммофонов и фонографов может закрыться уже в сентябре. Как бюрократическая машина пытается задушить частный музей стоимостью аренды, рассказываем в материале MR7.
Жемчужина, спрятанная в сквере
На Каменноостровском проспекте есть небольшой сквер. Его назвали в честь композитора Андрея Петрова. Сам Петров, другие известные личности и активисты восемь лет боролись за то, чтобы спасти зеленый уголок среди многоквартирных домов от застройки.
Сейчас в сквере спокойно гуляют люди, по каменной кладке в его центре скачут скейтеры. А в небольшом закутке за железной красивой кованой оградой притаилась настоящая жемчужина культурной столицы России.
Единственный в стране частный музей граммофонов и фонографов. Коллекция Владимира и Людмилы Дерябкиных, насчитывающая более 300 ценнейших экспонатов и занимающая третье место в мире по их количеству.
Сейчас редчайшие музыкальные аппараты расположились внутри музея площадью 104 квадратных метра, хотя раньше они копились в ленинградской квартире Дерябкиных.
Фото взято из семейного архива Владимира и Людмилы Дерябкиных
Сложность сбора граммофонов заключалась и в том, что их производство не было массовым и длилось всего порядка 50 лет: с 1877 года до середины 1930-х.
Граммофоны стоили по тем временам огромных денег. Например, цена одного инструмента начиналась с 30 рублей и могла доходить до 120. При этом купить одну корову можно было за 5 рублей.
— Собрать такую коллекцию живя на одном месте нереально, — говорит Людмила Дерябкина.
Но профессия Владимира и Людмилы как раз способствовала поиску редких музыкальных аппаратов.
Краснодарский дедушка и первый граммофон
Дерябкины были цирковыми артистами. Владимир Игнатьевич — заслуженный артист России, клоун и дрессировщик медведей, создатель неповторимого «Медвежего театра миниатюр» и ученик легендарного Олега Попова. Людмила Васильевна — воздушная гимнастка, опора и надежная напарница Владимира Дерябкина во всех его начинаниях.
Владимир Дерябкин (слева с гитарой) вместе с Олегом Поповым
История создания самой большой коллекции граммофонов в России началась в 1972 году в Краснодаре. Людмила Васильевна рассказывает:
— Владимир Игнатыч придумал цирковую репризу «в трактире», в которой нужен был граммофон, но в ту пору настоящих граммофонов негде было купить. Его напарник предложил сделать бутафорский, Дерябкин отказался: уж очень хотелось ему, чтобы был настоящий, — говорит Людмила Дерябкина.
И вот, проходя по одной из улиц Краснодара, Владимир Игнатьевич увидел дедушку, продававшего что-то возле дома.
— Мне бы граммофончик купить. Нет у вас случайно? — Спрашивает Владимир Дерябкин.
Дедушка только пфыкнул и полез в сарай. Вернулся сияющий с граммофоном в руках. Потом в одной книге очерков по истории граммофона цирковой артист прочитал, что если собрать хотя бы часть граммофонов, выпущенных за 50 лет их производства, то получится удивительная коллекция. Эта мысль засела в голове крепко, а позже превратилась в мечту, хобби и страсть.
Когда Дерябкины приезжали в новый город с гастролями, то неизменно давали объявление: «Куплю граммофон».
Были и в Японии, и в Новой Зеландии. Граммофоны хранили в своей ленинградской квартире, и в какой-то момент их стало так много, что они в буквальном смысле занимали все пространство: от пола до потолка.
— Нам хватало места только разложить матрасик между граммофонами, чтобы переночевать. А дальше снова в путь с гастролями. Одиннадцать месяцев в году граммофоны никто не беспокоил, — вспоминает Людмила Васильевна.
В 1997 году при содействии Людмилы Беловой, тогдашнего директора Петропавловской крепости, сняли помещение и открыли музей граммофонов.
Сейчас за коллекцией следит Людмила Дерябкина. Она великолепная и лучезарная хозяйка. О ней с трепетом и благодарностью отзывается практически каждый посетитель музея граммофонов. И интересную экскурсию проведет, и в конце гостей чаем с сушками напоит.
Последняя музейная комната, в которой хозяйка угощает гостей чаем и сушками.
Где же денежки-то осели
За судьбу только открывшегося музея радел тогдашний губернатор Петербурга Владимир Яковлев. Его решением было выделено место для редчайшей коллекции и оформлена социальная аренда по ставке 0,1% для музея: 40 тысяч рублей за три месяца.
Владимиру Дерябкину выдали охранное свидетельство, устанавливающее тот факт, что собранная им коллекция «представляет большую художественную и музейную ценность».
В свидетельстве, выданном комитетом государственного контроля, использования и охраны памятников, говорится:
«В соответствии с высокой художественной и музейной ценностью указанное собрание взято на учет и под охрану государства».
Если бы музею не грозила опасность, если бы Владимир и Людмила Дерябкины не взывали о помощи и не боялись, что в сентябре музей придется закрывать, то этого материала не было бы. Но об этом чуть позже.
В помещении площадью 104 квадратных метра цирковые артисты ремонт делали сами. За свои деньги реставрировали все экспонаты: фонографы, граммофоны и патефоны, изготовленные известными российскими и зарубежными фирмами: Бурхард, Ребиков, Циммерман.
Граммофоны с деревянными раструбами предпочитали оперные певицы - голос звучал мягче без металлических отголосков.
Самостоятельно пришлось устанавливать и кованый забор у входа в музей.
— По вечерам в сквере всегда собирались шумные компании, и когда еще забора не было, отдельные личности заходили за угол справить нужду. Практически под двери музея. Поэтому нам с Владимиром Игнатьевичем пришлось установить забор. Мы старались подобрать ему такой дизайн, чтобы он соответствовал духу города, — рассказывает Людмила Дерябкина.
Деньги на нужды музея выделить планировали еще в 2000 году. Сначала территориальное управление Петроградского района просило у губернатора 542 тысячи рублей. Но после проведенной проверки было решено выделить не более 200 тысяч.
Правда до музея деньги так и не дошли, и где осели средства уже вряд ли удастся узнать.
Владимир Дерябкин писал обращение губернатору Петербурга Яковлеву, в котором просил вернуться к вопросу финансирования, но оно осталось без ответа.
Добавим, что музей всегда носил некоммерческий статус. Говорить о том, что он приносит доход нельзя.
— Те деньги, которые мы получали за экскурсии, сразу уходили на оплату аренды, на реставрацию экспонатов и вынужденный ремонт, — говорит Людмила Васильевна.
«Таких людей страна должна оберегать»
Появление частного музея граммофонов стало событием мирового масштаба. Все-таки когда в конце 20-го века появилась новость о том, что в России обнаружилась частная коллекция из 300 редчайших экспонатов, в том числе из Америки, Франции, Германии, мир коллекционеров дрогнул и заволновался.
Почти сразу из Штутгарта на Пушкарскую, 47, приехал председатель общества граммофонов, пришедший в полное изумление. Специалист тогда заявил, что коллекция Дерябкина — третья в мире. После музея в Нидерландах и Южной Корее.
С визитом в музей прилетел и обладатель самой масштабной мировой коллекции граммофонов южнокорейский миллиардер Сон Сон Мок. Он был настолько впечатлён заслугами Владимира Игнатьевича, что сказал в приватном разговоре:
— Таких людей страна должна оберегать и защищать.
Коллекция музея, созданного Сон Моком в Сеуле, содержит собранные по всему миру 4500 граммофонов, 150 тыс. пластинок и 1000 томов книжных изданий. Корейский миллиардер предлагал Дерябкинку, донскому казаку, выкупить часть экспонатов, на что, естественно, получил отказ. Миллиардер, не привыкший получать отказы, посмотрел на Владимира Игнатьевича с уважением и пониманием.
Ящики граммофонов делались из дорогих пород дерева и специально украшались. Раструбы были не менее ценными - некоторые изготавливали из никеля и серебра.
Людмила Васильевна рассказала интересную деталь о характере Сон Мока.
— Когда он появлялся на аукционе и видел вещь, которая его интересует — поднимал бедовый номер (табличку с номером, означающая при поднятии, что участник аукциона делает ставку — прим. ред.) и не опускал его, пока лот не доставался ему.
От себя добавим, что таким образом Сон Мок заполучил в свой музей легендарный электрический автомобиль, изобретенный Томасом Эдисоном.
Владимир Дерябкин и Сон Мок до сих пор находятся в дружеских отношениях. Миллиардер очень хотел, чтобы его коллега-коллекционер из России посетил его музей в Сеуле, но не получилось. Вместо Дерябкина-старшего, с визитом к Сон Моку полетел его сын Владимир Дерябкин-младший.
Кафешка против культурного наследия
Из комитета имущественных отношений Людмиле Васильевне пришло письмо о том, что оказывается помещение, в котором находятся экспонаты, музей занимает незаконно и должен незамедлительно его покинуть.
Осенью 2019 года от КИО в музей нагрянули два человека с проверкой. Они заявили, что музей якобы не оплачивал аренду два года.
— Я удивилась, как же не платили. Показала им все квитанции, которые мы всегда вовремя оплачивали, они растерялись, — сказала Людмила Дерябкина.
Далее выяснилось, что с 2014 года учреждение Владимира Дерябкина исключили из Единого госреестра юридических лиц. Удивительно, что за шесть лет владельцев музея об этом так и не уведомили.
Теперь музей поставили перед фактом: платить надо «нормальную» аренду, а не льготную, как это было на протяжении последних 23 лет.
Нормальная плата за аренду — 420 тысяч в квартал или 140 тысяч в месяц. Для музея, носившего статус некоммерческого, такие суммы неподъёмны.
Часть помещения, занимаемого музеем, находится в собственности цирковых артистов, остальная часть — сдается под аренду.
Как раз на них, по словам Людмилы Дерябкиной, претендует ООО «Еда», готовая выплачивать полную стоимость аренды. Для ресторана место прекрасное — рядом уютный сквер Андрея Петрова.
Если за музеем в течение месяца повторно не закрепят льготное право выплачивать социальную аренду, то 420 тысяч рублей нужно будет заплатить уже в сентябре. Что ждет музей граммофонов в таком случае?
Голос Людмилы Васильевны звучал подавленно. Она говорила с грустью:
— Все экспонаты придется перетащить в две маленькие комнатушки. Будет склад. Наверное, начнем продавать граммофоны потихонечку, а что еще делать? — Затем Дерябкина горько улыбается и произносит. — Или позвоним миллиардеру нашему Сон Моку: «Дорогой, приезжай, забирай граммофоны, в России они не нужны».
Граммофоны и частный музей граммофонов Дерябкиных, без сомнений, нужен людям, петербуржцам, и цирковые артисты это знают. Его любят, о нем говорят и тепло вспоминают, от того и особенно больно. Другой вопрос нужен ли он власти Санкт-Петербурга, если она позволит лишить культурную столицу уникального музея?
