Истории

Ковид — это всегда провокация психики

Коронавирус как будто на физическом уровне влияет на участки мозга, отвечающие за поведенческие особенности.

Клинический психолог Юлия Мохова месяц как вернулась из красной зоны. Сейчас она работает в Центре реабилитации Госпиталя для ветеранов войн в обычном белом халате и маске, а не в защитном костюме, очках и респираторе. Но она по-прежнему помогает тем, кто перенес коронавирус и столкнулся с постковидными осложнениями, причем не только физическими, но и психологическими — бессонницами, апатией, депрессией, ухудшением памяти и даже паническими атаками. Юлия Мохова рассказала о своем опыте работы с постковидными психологическими расстройствами.

— Когда я сама переболела, видела, как болели коллеги, а потом впервые вошла в красную зону и стала работать там, то я сначала предполагала, а потом уже была уверена: вирус оказывает влияние на психику человека, снижается эмоциональный фон, вызывает депрессию и панические атаки.

Один случай просто поразил меня. Это было еще в первую волну, в начале лета минувшего года. Пациент трижды (!) попадал в стационар, причем два раза уже после того, как коронавирус у него был побежден. Представьте себе: человека выписывают с нормальной сатурацией, отрицательным ПЦР и нормальными результатами КТ. А дома он начинает задыхаться, у него трясутся руки, он обливается холодным потом — начинается паническая атака. Страх задохнуться — это наш базовый страх, страх смерти. Пациента вновь везут в больницу, причем уговаривают, говорят, что мазок отрицательный, что все хорошо. Но лучше ему становится только тогда, когда он вновь оказывается в красной зоне, причем его ведь там уже ничем не лечат — ковида-то у него нет. Его снова выписывают. Но дома паническая атака начинается снова. Пациент уже сам, задыхаясь, из последних сил приезжает к нам обратно. Я его увидела, когда он оказался у нас в третий раз — молодой человек 34 лет, перенесший ковид в среднетяжелой форме, никогда ранее не посещавший ни психиатра, ни психотерапевта, потому что у него совершенно не было в этом необходимости, он не был ни истериком, ни человеком с диагнозом. Панические атаки не подтверждались его физическим состоянием, а лишь психологическими изменениями после заболевания.

Когда он в третий раз попал к нам, то поначалу со мной общаться отказывался, ведь многие не понимают разницы между психологом и психиатром, говорят: «Я здоровый человек, не приписывайте мне ничего, я не псих». Я объяснила, что я клинический психолог, не ставлю диагнозов, не назначаю медикаментозной терапии, но вирус влияет на психику, а я могу помочь преодолеть возникшие проблемы.

Этот молодой человек в итоге прислушался к моим словам. Я помогала ему учиться справляться со страхом, дышать правильно, показала ему ряд упражнений и просила, когда он вернется домой, обратиться к психотерапевту.

Вообще у подобных пациентов в выписном эпикризе я просила лечащих врачей писать в рекомендациях «обращение к психотерапевту по месту жительства». По сути, конечно, хотелось бы, чтобы это было не рекомендациями, а обязательным продолжением восстановления человека после заболевания.

— Насколько только люди будут этому следовать…

— Больной вопрос… К сожалению, в нашей стране люди крайне редко обращаются к психотерапевтам, нет у нас этой психологической культуры.

coronavirus-5184783_640.jpg

фото: Pixabay.com

— Но сейчас, я вот даже по знакомым сужу — у переболевших то апатия, то депрессия, то когнитивные нарушения, например, ухудшение памяти. Возможно, это подтолкнет людей обращаться за помощью?

-Я надеюсь, что пациенты будут чаще обращаться за психотерапевтической помощью. Что же касается нарушений памяти, то я с каждым пациентом провожу тестирование, чтобы определить — какая из функций памяти пострадала: кратковременная, долговременная, оперативная. На основании выводов тестирования мы выстраиваем индивидуальную программу реабилитации с нужными упражнениями. Конечно, есть разница в ухудшении функций памяти после ковида и черепно-мозговой травмы. После коронавируса нарушения не такие обширные и страдает в основном оперативная память — то есть та рабочая память, которой мы пользуемся постоянно, удерживая, обрабатывая и воспроизводя информацию.

— Если человек жалуется на депрессию после ковида, что можно ему посоветовать?

— Каждый случай индивидуален, общих советов нет. Еще в начале июня прошлого года я видела публикацию в журнале Lancet, она была посвящена не нашему, а зарубежному опыту, где говорилось о влиянии вируса на состояние психики людей, тяжело перенесших ковид, попавших на ИВЛ. Про среднетяжелых и легких пациентов там речи не шло вообще. Но я вижу, что люди впадали в депрессию и после того, как тяжко болели, месяц и более лежали в реанимации, с трудом восстанавливались, и после более легких форм ковида.

Было, например, так, что человек болел не в самой тяжелой форме, но ПЦР долго давал положительный результат, выписать мы такого пациента не могли, а в это время в другом городе с разницей в неделю у него умерли от коронавируса отец и мать. И он не мог приехать, попрощаться с ними. Каждый случай требует индивидуального подхода.

Постковидные психологические проблемы не всегда возникают именно после тяжелого течения болезни, но ковид — это всегда провокация психики. Я могу только предполагать, как это работает: вирус попадает в определенные зоны мозга, отвечающие за поведенческие особенности.

Справка:
Еще 19 июня 2020 года были опубликованы рекомендации Минздрава о психологической помощи медикам.
В Москве еще в первую волну коронавируса были организованы горячие линии психологической помощи пострадавшим от пандемии. А во вторую — в ковидных больницах столицы начали работать психологи, помогающие и медикам, и пациентам.
В Петербурге нет точных сведений, в каких ковидных стационарах, кроме госпиталя в Ленэкспо, Госпиталя для ветеранов войн и больницы им. Боткина работали клинические психологи. Исключение составляют психиатрические больницы, где были развернуты ковидные койки — там ставки клинических психологов априори есть.
share
print