Книга Кота Басё, которая рождалась, как ребенок, девять месяцев.
Продолжаем путешествие по книжному миру вместе с издательством «Скифия». Сегодня расскажем не о трех, а об одной, но удивительной книге, состоящей из совершенно мистических текстов Светланы Лаврентьевой (ставшей популярной в Сети под ником «кот басё») и прекрасных рисунков латвийского художника-иллюстратора Дианы Ренжиной.
Здесь как раз тот вариант, когда лучше автора о книге не скажешь. Рассказывает Светлана Лаврентьева: «Иногда истории становятся сказаниями, в которых называется то, чему только предстоит воплотиться, и сохраняется на века то, что уже случилось. У сказаний нет срока давности и правил, они просто рождаются, завязывая узелки между мирами, путеводным клубком указывая дорогу тем, кто готов к странствию. Сказания хранятся на севере сердца, в глубинах покоя, среди скал памяти и озер грядущего.
В свое время каждый отправляется в Путь на Север.
Эта книга — ваш проводник.
Мы ждали ее ровно 9 месяцев. Самый волшебный ребенок, иная книга. Она и не книга вовсе. Она — практическое пособие по выбору правильной стороны, воплощению своих желаний, дорога к духу и роду. В этом нет никакой магии, только знания, которые я по крупицам собираю вот уже 15 лет. Некоторые тексты — это стихотворный «перевод» старинных заговоров, некоторые — молитвы, это метафорические карты, собранные под одной обложкой, каждый звук на своем месте, чтобы делать свою работу: лечить и создавать. Семиотический ключ, искусно украшенный рижской художницей Дианой Ренжиной.
Это не книга для чтения, если честно. Она для ответов и помощи. Для того, чтобы рождались дети. Находились решения. Возвращалось здоровье и отступала тьма. Если я чему и научилась в своих странствиях в междумирье, так это выносить оттуда правильные слова".
Более точно сказать сложно. Можно лишь немного процитировать оттуда:
«Когда она свой пятый перелом срастила не запястьем, а крылом и научилась воздуха держаться, он уезжал последним дилижансом, и это им обоим помогло. Его искать не стали: слишком мал казался куш, его ждала тюрьма, без золота охота ли возиться? В ночь на четверг забрал его возница, а пятница решила все сама. Она проснулась в городе чужом, с бессмысленным тяжёлым багажом, что память оставляет всем изгоям. Хотелось боли, ярости и горя, но, оказалось, голос поражен. И вот тогда пришла пора молчать, смотреть, как длится линия плеча, и перьями касаться горизонта. С востока осыпалась позолота, и солнечная плавилась свеча. В субботу наступила тишина, она забыла, что ему жена, впервые вышла вечером на площадь. В чужое ей вживаться стало проще, она чужим была окружена. А воскресенье выдалось таким, что ни другого берега реки, ни острых крыш, ни купола собора не пощадила осень, без разбора кромсающая время на куски. И над рекой, над куполом, над всем, что ей внизу, на взлетной полосе, казалось осязаемым виденьем, она легко летела, тонкой тенью пересекая острый лунный серп.
Идёт неделя — семикратный день, обрывы замирают в пустоте, деревья ждут и пробуют держаться.
Вращаются колеса дилижанса.
Но сверху ничего не разглядеть".
