София Губайдуллина — наверно, самый значительный и знаменитый русский композитор современности. Последние 20 лет она живет в крохотной деревушке в Германии, сохраняя российское гражданство. 80-летняя Губайдуллина приехала в Петербург лишь на три дня — вечером 29 марта в Филармонии исполняют три ее произведения. После репетиции она дала короткое интервью "Моему району" — впрочем, это было скорее не интервью, а монолог композитора.
Сольный, авторский концерт — большое напряжение. Облегчение в том, что хорошие исполнители и совершенно гениальный дирижер. Большое счастье, когда встречаешься с исполнителями, которые не только честно читают написанный текст. Текст, который написан — еще не живое сочинение. Нотная запись содержит очень много недосказанного, всего там нельзя написать. Те композиторы, которые хотят как можно больше информации включить в свою партитуру — все-таки ее очень трудно прочитать исполнителю. Приходится идти на какой-то компромисс, какие-то вещи отдать, чтобы исполнитель был более-менее свободен. И когда берет сочинение в свои руки талантливый человек, с любовью относящийся к самому искусству, — музыка — это большое счастье, потому что он привносит в текст не только то, что там написано, но и то, что находится за пределами этого текста. Внутри его существует информация дополнительная. Ее можно высказать, и ее можно скрыть.
-
Фото: Евгений Бабушкин
-
Фото: Евгений Бабушкин
Я видела, как репетирует хор: он совершенно замечательно был приготовлен, но дирижер господин Андрес Мустонен явился немного спустя — и было совершенно ясно и заметно, как меняется вся звуковая материя, как она меняет не только облик, но и смысл, от его руки, его прикосновения, от какого-то его слова. Приходишь к выводу, что композитор очень сильно зависит от каких-то непознаваемых вещей. Это сложное искусство, музыка.
Но корень нашего существования — не искусство, а религия. Без этого корня человек оказывается в общем в бессмыслице. Наполнить жизнь смыслом или продолжать жить без смысла — все зависит от того, оторван человек от этого корня, совсем оторван или не совсем. Особенно зависит от этого обстоятельства, этого вращивания в религиозное сознание — именно искусство. У него просто нет никакой иной причины существовать в серьезном смысле слова.
Искусство как развлечение, искусство только как возможность заполнить свое свободное время — это все равно пребывание на плоскости. Человек становится в этом случае плоским. Если же он не оторван от этого корня, он имеет возможность врмя от времени получать еще одно измерение жизни, не плоскостное, а можно сказать, вертикальное измерение — где он может вознестись к какой-то безусловности, к какому-то смыслу. В этом состоит задача искусства и причина, почему оно существует. Современная потеря религиозности, которую мы наблюдаем сейчас, грозит с моей точки зрения человечеству самым серьезным образом — потерять это второе измерение, остаться на плоскости, быть плоскостным... Но жить так тоже можно. Ведь живет же гусеница, предположим, и у нее есть тоже смысл жизни, у гусеницы. Вот человечеству именно это грозит.
Впрочем, ситуация многослойная, везде, не только в России. Мы наблюдаем лишь тенденцию к тому, чтобы потерять это. Но существует много потенциальной, внутренне необходимости удержаться на том состоянии, которое уже достигнуто. Это серьезный вопрос, на который многие люди отвечают с абсолютным равнодушием, но это большая ошибка...
Нет, просто развлечь — это тоже очень нужно, но это совершенно другой тип деятельности, другое искусство. Человеку нужно и то, и другое. Просто сейчас переместился акцент на развлекательность, не только в музыке — в литературе, в живописи, в театре. А должен быть некий баланс. Развлечение — или наоборот вовлечение, две разные потенции, две разные нужды у человеческого существа. Желательно ничего не потерять. И очень важно, чтобы не только мы, но и наши правители были культурными людьми в высоком смысле слова.
