Если в доме разбили окно и вовремя не вставили стекло — как пить дать: вскоре соседние окна тоже будут разбиты. Так называемая «теория разбитых окон», сформулированная в США более 30 лет назад, ежегодно находит подтверждение на всех континентах — и в цивилизованной Европе, и в дикой Африке. В Петербурге ее можно было бы переименовать в «теорию разбросанного мусора».
Теорию разбитых окон в 1982 году сформулировали политолог Джеймс Уилсон и криминолог Джордж Келлинг. Суть ее такова: «Явные признаки беспорядка и несоблюдения людьми принятых норм поведения провоцируют окружающих тоже забыть о правилах. В результате возникающей цепной реакции „приличный“ городской район может быстро превратиться в клоаку, где людям страшно выходить на улицу» («Википедия»).
Интересно, что статья о теории разбитых окон в русскоязычной «Википедии» проиллюстрирована фото петербургского кинотеатра «Планета» образца 2011 года. Впрочем, вскоре «стекляшку» на улице Типанова снесли. А после Смольный запретил инвестору строить жилой дом на данном месте, но это уже другая история.
Фото: ru.wikipedia.org/Spitzruten
Итак, алгоритм такой. Кто-то один бросает окурок на трамвайной остановке. А что такого? Там ведь нет ни одной урны. В одиночестве окурок пробудет недолго: вскоре вокруг него образуется несколько десятков «бычков». То же самое — с надписями на стенах: один нарисует — коммунальные службы вовремя не сотрут — и всё, через некоторое время «тегами» и матами будет «украшена» вся стена.
Егор Павлов регулярно наблюдает, как теория разбитых окон работает в его собственном доме, расположенном в Моравском переулке. «Рядом с парадной было граффити. Я договорился с мастером из управляющей компании, что он эту надпись закрасит. Через месяц надпись появилась снова, и ее опять закрасили. Я объяснил: если постоянно закрашивать, граффити перестанут здесь появляться. И действительно: после третьего раза сработало — уже год живем без надписей. То же с парадной: в 2010 году сделали ремонт, прошло 6−8 месяцев — появилась сначала одна надпись, потом другая. В 2012 году снова был ремонт, теперь я уже собственноручно всё закрасил. С тех пор — ни одной надписи, ни одной наклейки».
Петербурженка Галина О., проживающая в новом доме рядом с метро «Пионерская», рассказывает: «У нас в первые месяцы после начала заселения дома, когда уже были установлены контейнеры для сбора мусора, некоторые жильцы ленились пройти лишние сто метров и выбрасывали мусор по дороге, рядом с забором. Сначала там появился один пакет с мусором, потом больше — в конце концов, выросла огромная гора всевозможных отходов. Ее убирали после возмущенных жалоб, через некоторое время она снова вырастала (хотя контейнеры регулярно освобождались от мусора). Продолжалось это месяца три. Потом, видимо, у людей проснулась совесть. Сейчас всё хорошо».
В группе движения «Красивый Петербург» «ВКонтакте» пользователь Дмитрий Кулагин приводит такой пример: «Рядом с моей работой (пл. Ленина, Финляндский вокзал) несколько зданий были облеплены рекламой — по периметру и от низа до того уровня, куда рука дотянется. Я начал срывать рекламу. Поначалу была жесть: 10 метров — и в руки уже не умещается. Но потом стало меньше. А когда в субботник стены отмыли, случилось чудо: они стояли чистыми почти полгода, пока первая зараза не наклеила на них рекламу… и дальше все покатилось. И сейчас почти каждый день что-то висит. Хотя все же на стены клеят редко — преимущественно на рекламные щиты. Но все равно на вид все стало гораздо чище».
Координатор проекта «Неизвестное Купчино» Павел Швец рассказывает, что теория разбитых окон работает летом в парке Интернационалистов: одна «шашлычная» компания оставит после себя следы пирушки — и вскоре весь парк утопает в мусоре.
«А я весной видел на Петроградской стороне машину, представляющую собой типичный автохлам: окна разбиты, внутри мусор. Сфотографировал, чтобы отправить обращение через „Красивый Петербург“. Через две недели снова там проходил — и заметил, что теперь и у соседней машины разбито окно. Первую машину вскоре убрали, но владельцу соседнего автомобиля можно только посочувствовать», — рассказывает координатор «Красивого Петербурга» Стив Каддинс.
Другой пример: общественные пространства. «На пешеходных 6−7 линиях Васильевского острова на скамейках часто селятся бомжи, так как скамейки эти — грязные и непривлекательные. В то же время если взять пространство рядом с Гостиным двором, где всегда чисто, растут деревья — станет видно, что там бомжей гораздо меньше», — говорит Стив.
«У нас во дворах на шоссе Революции, 12 летом один из бараков расселили: окна уже выбиты и граффити снаружи. Соседние бараки тоже страшные, но там и кустики рядом аккуратные, и автохлам от одного недавно убрали», — рассказывает Дмитрий И.
В общем, теория явно работает. Но только не в обратную сторону, считает участница «Красивого Петербурга» Ольга Бордачева. «Люди неохотнее присоединяются к тем 5%, которые никогда не гадят», — говорит она. И поясняет на примерах: в торговом комплексе «Ашан» запрещено заходить на эскалаторы с тележками — даже предупреждающие объявления висят, но 95% покупателей не обращают на них внимание, и только 5% послушно ищут лифт, чтобы спуститься к паркингу Своим позитивным примером они никого не заражают. «Так же — в „Макдональдсе“: там каждый должен сам убирать за собой поднос, и это правильно. Однако в Петербурге, как я заметила, большинство за собой не убирает, а те единицы, которые все же делают это, не становятся примером для других, — добавляет Ольга. — Мне кажется, это оттого, что разрушать проще. Не надо особо напрягаться».
«Я бы не сказал, что это так. В „Красивом Петербурге“ — более 11,5 тысяч человек. А вокруг вандалов так массово не объединяются», — возражает Стив Каддинс.
Известно, что теория разбитых окон нашла применение на практике: так, в Нью-Йорке власти стали тщательнее следить за чистотой улиц, смывать со стен уродливые росписи — и, помимо прочего, это привело к снижению преступности в городе. Петербургским властям есть, чему поучиться: главное, чтобы боролись с настоящим вандализмом, а не с граффити «Колизей» на Итальянской.
Мнение
Александр Минаков, урбанист: «В советское время в магазинах можно было часто увидеть таблички «Чисто там, где не сорят». Я бы добавил: чисто там, где убирают. Чистота на улицах в развитых странах обусловлена не только менталитетом, но и тем, что там этому уделяется больше внимания и выделяется больше денег. Лучше контролируется. Не бывает сверхкультурного общества, где никто не сорит.
Моя теория заключается в том, что надо исправлять ситуацию до тех пор, пока она не перестанет случаться. Одну скамейку во дворе сломали — надо поставить другую. Опять сломали — снова ставить. И так хоть пять раз".
